...Натаниэль не слушает его, совсем. Он так ненавидит его, так жгуче ненавидит, что перебивает, яростно выкрикивая:
— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — кричит он так, что на миг Марк глохнет и жмурится. Но его заставляет покачнуться и открыть глаза сильная пощечина и последующие жестокие слова Натаниэля: — Не хочу тебя видеть и слышать, да и в принципе знать о твоём существовании. Ты — досадная ошибка природы, которой не должно было быть изначально. Почему твоя мама не сделала аборт? Какой кошмар. Посмотри на себя... ты такой жалкий. Как ты вообще живёшь? Хотя, зачем я с тобой разговариваю. Пойду-ка я, боюсь заразиться от тебя никчёмностью. — выпаливает Куртцберг. Каждое его бессердечное слово впивается Марку в сердце.
Ошибка природы. Аборт. Лучше б его мать сделала аборт. Марк ошарашенно пялится в лицо Нату - и получает от него плевок в свое. А потом рыжий художник просто уходит прочь. Марку кажется, что он задыхается от боли в груди, от горечи. Он съезжает спиной по стене, плотно зажимая рот обеими ладонями.
Ошибка, ошибка, ошибка...
Когда позже днем Маринетт спрашивает его о чем-то, Марк даже не слышит вопроса, но, кажется, она спросила, почему у него такие красные глаза. Он просто извиняется невнятно, стискивает зубы и панически бежит прочь.
***
Его ночь совершенно бессонная, он так и не смог закрыть глаз, не смог отпустить поток мыслей и расслабиться. Он просто лежал на спине и беззвучно рыдал, закусив основание большого пальца правой руки. Неужели он действительно настолько ранил Ната, что можно настолько ненавидеть? Неужели он заслуживает всех этих слов, этих плевков в лицо и пощечин? Он правда настолько омерзителен?..
Марк судорожно вздыхает в ночи.
Раньше Марк робко молча мечтал, что сможет хотя бы подружиться с Натом: наивно думал, что талантливый художник обязательно чист душой и добр ко всему живому. Да, он стеснялся признаться Нату в чувствах, он бы вряд ли осмелился. Но все же не приходило ему в голову, что человек его мечты будет столь ненавидеть его. Лучше бы Марка правда не существовало.
***
Так и не поспав ни минуты, он поднялся рано утром с постели, с отвращением посмотрел на себя в зеркале, умылся. Попытался замаскировать синяки под опухшими глазами, но получилось так себе. Завтрак в горло не полез. Мальчик тяжело вздохнул и отправился в коллеж, хотя до начала занятий было ещё много времени. Осенний ветер обдувал его лицо, и было довольно прохладно. Марк поежился. Усталось наваливалась на него и теперь он жалел о том, что не спал.  Было бы кстати купить стакан кофе в киоске, но те еще были закрыты. Ансьелю оставлось лишь тереть лицо дрожащими пальцами. В конце концов, когда он добрался до коллежа и начались занятия, его вырубило на первом уроке - у мадам Бюстье. Как ни странно, та не стала ругать его, но подошла после звонка и осторожно разбудила, пыталась распросить о том, что с ним происходит. Оказалось, Роуз Лавлён накануне видела издалека, что Натаниэль унизил его. Марку было нечего ответить. Он не хотел жаловаться доброй женщине на ее сына и мог лишь пролепетать, что он сам виноват. И тут же постарался ретироваться, оставив ее в недоумении. Позднее Аликс и Маринетт рассказали ей вкратце историю возникновения Ревёрсера несколько дней назад, ситуацию с тетрадью. Марк бы это не одобрил, но Аликс считала, что быть другом не значит умалчивать об ошибках. Она знада Ната и понимала, что он не в себе, а значит, его надо угомонить. Нельзя поощрять друга в его временном помутнении рассудка. К тому же, его странные проступки могу привести к повторной акуматизации Марка, что представляет опасность для всех, кто будет причастен или даже просто попадет под горячую руку Ревёрсера 2.0. Калин Бюстье была шокирована и растеряна поведением сына. Но пока совершенно не знада, что ей сделать.
Так или иначе, к обеду Марк, добитый издевками еще парочки школьных хулиганов был на взводе и решил, что ему нужно спрятаться и перевести дыхание, чтоб не словить акуму. Стремительно теряясь мыслями в спутанном состоянии, он спрятался в туалетной кабинке, закрывшись, он пытается решить, как унять эту душевную агонию. Внутренний голос услужливо посоветовал заглушить ее небольшой толикой физической боли.
Точно, в сумке есть канцелярский резак.
Достает его и снимает митенки с рук. И вскоре его пальцы и тыльные стороны ладоней покрываются паутиной тонких царапин, а глаза теряют ясность и концентрацию.
Но тут послышались звуки, указывающие на то, что в туалет кто-то зашел. Черт. Марк срочно оторвал кусок туалетной бумаги, завернул резак и спрятал в сумку, натянул перватки обратно, а затем нажал кнопку смыва, чтоб никто не заподозрил его в странном поведении. Иначе отправят к психологу или к кому там отправляют людей, которые вредят себе?.. Так или иначе, он вышел из кабинки, хотя лучше б оставался внутри, так как выйдя, он столкнулся с Натом. Тот, узрев ненавистного мальчишку, тут же довольно просиял и громко жутко рассмеялся.
— Так-так-так, ну и ну, вот это чудеса! Дерьмо само выбралось из унитаза! Фантастика! — опять такие унизительные слова. Марк лишь прикусил губу и нахмурился. Другой бы уже к черту послал, но у Ансьеля язык не поворачивался: все глубже под землю Натаниэль забивал его самооценку. Не то, чтоб Марк хотел верить, что он все это заслуживает, но сил возразить и защититься хоть словом уже не было. — У тебя слишком ровный тон кожи. Мне кажется, это нужно исправить! — заявил вдруг Куртцберг и... врезал ему кулаком по носу. Кровь начала капать на одежду. Марк был ошарашен и к тому же заторможен из-за усталости и недавнего психоза. Следующий удар пришёлся в живот, и Марк рухнул на колени, ударяясь ими о кафельный пол. Однако Ната не останавливает вид поверженного врага.
— Вооот, так-то лучше. Надеюсь, ты поймёшь, что нельзя играть с чувствами людей, жалкое ничтожество. Ты такой забавный. Кстати, я слышал, ты боишься пауков. Какой смешной. А я их люблю и даже ношу с собой.
Что? Откуда он узнал? Что он собирается сделать? Марк панически завертел головой, не в силах пока подняться с колен. С трудом он разглядел, как рыжий хулиган достал из кармана пиджака стеклянный пузырек и открыл крышку. А затем схватил Ансьеля за волосы и опрокинул на него пузырек, вытряхивая маленьких паучков. Марк почувствовал, как сердце бешено заколотилось. Он действительно адски боялся пауков, потому что в детстве тропический питомец матери укусил его, и Марк чуть не умер. Сначала он просто опасался восьминогих существ,  но со временем всякие хулиганы довели его арахнофобию до пика и удушающих панических атак при одном лишь взгляде на паука.
- Нет, нет, пожалуйста, убери их, н-не надо! - взвизгнул Ансьель, беспомощно трепыхаясь в руках Куртцберга. Все тело охватила дрожь и он едва мог продохнуть. Разум полностью отступил, освобождая путь ужасу. Кто прилетит быстрее, акума или амок?.. пауки ползали под кофтой и где-то в волосах, доводя Марка до исступления. Кровь из разбитого носа и порезов на руках стекала на пол туалета, куда капали еще и слезы. - Прошу тебя, убери их! Я же говорил, что я не собирался играть с твоими чувствами, клянусь! Пожалуйста, прекрати это!

Не верится, что Смитти в очередной раз повёлся на разводку в стиле "я адвокат, пора меня отпустить, потому что в соответствии  с уголовным законодательством, вы не можете меня тут держать." Двадцать лет. Двадцать лет он работает в полиции Лос-Анджелеса и...Впрочем, все мы знаем, что это Смитти. Злиться бесполезно, как и пытаться сказать ему, что всё это неправильно. Мы просто научились это исправлять.
Впрочем, радует его нелюбовь к ответственности любой и отсутствие всяческой амбициозности, если говорить про службу. Когда нас с Греем обоих не было в участке, тому пришлось оставить Смитти за главного, по старшинству званий. И боже мой, я буквально простился с ним, зная прекрасно, к каким событиям мы сможем вернуться. Индюки, наполнившие всё здание? Вода по пояс даже таким, как я? Участок сгорит? Всего ожидать было можно, на самом деле, а остаться не могли оба, отправившись в Сан-Квентин на УДО одного из ребят, которых вместе туда отправили, удостовериться, что это не случится. И были без телефонов. Я ничего абсолютно хорошего не ждал от участка, руководить которым на целый день остался Смитти. Даже не звонил потому туда, чтобы узнать обстановку, просто не мог психологически заставить себя. Беду лучше один раз увидеть, чем услышать о ней, думать о том всю дорогу потом, не зная реальную обстановку и потом увидеть, что ещё слабо пересказали.
Правда, вернулись когда, участок Мид-Уилшер всё ещё на своём месте стоял, вокруг не бегали слоны и кажется, все даже выглядели нормально. В полицейской форме, а не костюмах из звёздных войн, на стоянке не выступали панки и главное, что здание устояло. Правда, внутрь всё равно заходил с тяжёлым сердцем, плохо представляя, что Смитти  устроить мог внутри уже. Отпустить всех подозреваемых, потому что они попросили? Отпустить всех офицеров домой?...Что угодно ожидать можно было действительно. И когда увидел, что работа налажена, весьма сильно был удивлён тому, что мы застали.
Хорошо, что у нас есть Чен. Люси Чен, отобравшая у Смитти право руководить и наладившая работу всего участка. И поймавшая сегодня преступника, который с лёгкой душой уже собирался сегодня нас покинуть, потому что офицер ему разрешил. Прямо до допроса, который Анджела провести не успела, изучая материалы по этому грабежу. Потому что представился адвокатом и Смитти поверил ему. Понятия не имею, когда момент с этим парнем мы пропустили и почему он всё ещё с нами.
- Слушай, не успел сказать, но ты молодец, что перехватила того парня, я понятия не имею, что делать со Смитти. Потому что, ну, ты же понимаешь, что  это Смитти. Усмехаюсь только, подходя к Чен, даже если чувствую себя несколько  странно. Это она обычно болтает до такой степени активно, что иногда просто невыносимо становится. И с утра обычной, вроде бы, Люси Чен была, трещать начиная задолго до брифинга. Потом прокатились немного, пообщались с людьми и я как-то не заметил, где этот переход случился  до неё, уткнувшейся в телефон и отвечающей по делу, и по существу. Не слишком комфортно себя чувствую, словно ролями поменялись и я теперь оказался тем, кому надо разговорить напарника, не желающего идти на контакт. К тому же, её поведение с одной из свидетельницей слишком странным казалось, когда она на неё сорвалась. Это я обычно наезжаю, запугиваю, угрожаю, говорю про законы и выгляжу устрашающе, в то время, как Люси собой само очарование и лояльность представляет. Мы определённо сегодня поменялись ролями, судя по всему.
Пытаюсь общаться с ней на нормальные темы, сталкиваясь с нетипичной совсем реакцией. И понимаю, что либо у неё случилось что-то, либо я где-то вновь повёл себя грубо, но пока и понятия не имею, в какой момент. На автомате резким бываю, говорю иногда нечто грубое, не замечая этого. Хоть и не помню, чтобы сегодня было что-то такое. Вернулись в участок, спасли ситуацию со сбежавшим подозреваемым, заполнили несколько форм и думаю, в принципе, что можно было бы ещё разок прокатиться по улицам, посмотреть обстановку, а после закончить смену. К тому же, мне неловко у Чен выпытывать при всех, что между нами вдруг стало не так, лучше бы остаться вдвоём, даже если не кажется, что Люси готова к контакту.
- Поехали, Чен, сегодня вечер пятницы, на улице может быть не спокойно, перед тем, как закроем смену, лучше посмотрим обстановку на улицах. Вижу, как кивает, с весьма недовольным лицом и отправляется к выходу, не сказав даже слова. И я понятия не имею, на самом деле, что именно всё это значит. Глаза только закатываю, понимая прекрасно, что проблема определённая есть и даже если мне не хочется, решать её всё равно придётся.
Прыгаю на водительское сиденье, завожу автомобиль и после минуты гробового молчания, решаю всё-таки, что наверное, подходящий момент.
- Слушай, надо будет составить отчёт в департамент по арестам в ближайшие три дня, займёшься? Можешь со своим, а не моим именем, чтобы знали, кто проделал всю работу. Начинаю с привычной темы, вызывающей обычно у Люси энтузиазм. Цифры, документы, почаще мелькающее её имя в официальных документах. К тому же, она официально была моей помощницей, должна была делать всё это.
- Так, хорошо. Знаешь, что я не люблю вообще всё, что угодно обсуждать, но по-моему, нам надо поговорить о том, что происходит. Бросаю взгляд на Люси, уставившуюся в окно и явно не испытывающую желания со мной пообщаться. Почти уверен, что ничего плохого сегодня не сделал и даже ни разу не рявкнул на неё. День вообще на удивление мирно прошёл, мне кажется. Да и с утра всё было хорошо, когда заступали только. Терпеть не могу все эти разговоры о чувствах, всегда говорил Чен, что они неуместны. Но сегодня, судя по всему, избежать не получится.
- Что не так? Сформулировать чётко сейчас вряд ли могу, что именно не так. Мне же даже ничего не предъявляли, в конечном итоге, не пытались объяснить, что именно не так, в любимом стиле. Придётся самому выяснять, судя по всему. И вряд ли это обернётся в нечто хорошее.
- Ты не пытаешься мне прочитать гороскоп на сегодня,  не рассказываешь об очередных предложениях, которые придумала для внедрения мною и Греем, и не делаешь ничего в общем-то, как Чен, которую я знаю. В чём проблема? У самого настроение портится, словно я сделал что-то настолько серьёзное, что Люси даже шуточки оставила свои и не старается поболтать. С самого  первого дня, как мне её выдали в качестве новобранца, не помню чего-то подобного. Видимо, действительно что-то серьёзное произошло, причин чего я нащупать не могу, даже будучи весьма опытным копом.
Понимаю, что поговорить действительно стоит, а время нашей смены подходит к концу, притормаживаю в подходящем месте, глушу мотор и прикрываю на секунду глаза, пытаясь сконцентрироваться. Не знаю, в какой момент между нами сложно стало так всё. После прикрытия и всего, что произошло там или гораздо раньше. Но с этим определённо, разобраться нужно будет.
- Серьёзно, что такого днём случилось, что ты вдруг...такая? Понимаю, что звучит несколько грубовато, но лучше сформулировать не могу в данный момент. Это неловко, это сложно и  я понятия не имею, не нарушаю ли границ сейчас и правильно ли вообще себя сейчас веду. Не понимаю потому что, происходящее со мной связано или что-то личное, с родителями, к примеру. Они у неё те ещё ребята. А ещё, мы друзья и наверное, нужно коснуться её сейчас или сделать ещё что-нибудь, приличествующее ситуации. Но это ещё более неловким стать может. Чен лучше разбирается обычно в таких ситуациях, даёт мне советы, подходящие ситуации. А сейчас вообще без понятия. Привык на неё полагаться в таких вопросах.

fleurie & tommee profitt — midnight oil

[indent]сгребая пачку со стола, ногтем дерево задевая, полировку в отставку тем самым отправляя. хруст табака меж пальцев, плотно ютящегося в пепельной бумаге. росчерк привычного_инстинктивного движения по кремнию, и добытый огонь ласкает край сигареты. манит_дразнит, играет в привычные ласки пересохшего леса, со вспыхнувшей спичкой. откинувшись на стуле, гладковыбритый подбородок задумчиво потираешь. привычка свыше нам дана: любить, заботиться, защищать и убивать. идеального хищника аквамарином, по царапине на дубе. кажется кто-то из биб и боб, снова не внял твоим просьбам, не играть с ножами у батиного стола. флер раздражения на морщине залегает, с пометкой: отыскать виновного и призвать к ответственности. как только начнется пересменка упырьего патруля, разумеется. а до тех пор, у тебя полно времени на отыгрыш самоедской лайки, по системе станиславского.

[indent]смолы и никотин легкие обволакивают, растворяясь в вампирской регенерации, минуя нефтяные загрязнения легких. праздное занятие, глупая привычка, за которой можно уличить пару минут для себя. подумать, взвесить, отвлечься от происходящего вокруг и просто постоять. постоянный бег изматывает даже самого проворного и сильного хищника. ты вот уже более тысячи лет не мог найти покой и угол, в котором тебя не будут пинать метафорическим ботинком по ребрам. указывать что и кому ты должен, требовать, угрожать, ставить условия. последняя номинация целиком и полностью присуждалась волчице, разумеется. женщина ураган_ женщина победа. если бы каждый раз, после того как Маршалл разбивала твое сердце, ты покупал бы магнитик, то уже забыл бы какого цвета твой холодильник и как он выглядит. Хейли ножом по венам прохаживалась, не стесняясь вырисовывать вензеля. после того как она вернула себе человеческий облик, волчица четко обозначила рамки. забрала твою племянницу, своего блохастого мужа и переселилась на другую сторону улицы. аккурат под твои окна, дабы ты мог созерцать все их телячьи нежности вблизи. что это, как не новая веха в музее пыток имени Владислава Колосажателя.

[indent]собрать выводок костюмов от Бриони и переселиться подальше от рассадника шерсти, было твоей лучшей идеей. можно сказать, единственно верной. твое сердце нуждается в отдыхе, а разум в покое, которого судя по Наполеоновским планам Никлауса, ждать придется до прихода второго Ренессанса. все что оставалось, это сбежать и жить своей жизнью, не пересекая ее с семьей хотя бы на пятьдесят процентов. пока не грянет, хотя о чем это ты, уже грянуло. твое первое дитя, твой единственный сын, что оказался с заводским браком, четко обозначил свою позицию в городе. а два хвоста в виде Люсьена и Авроры, только еще больше добавляли миллилитров в вечернем стакане бурбона. очередная затяжка и добрый глоток из пузатого стакана, обласкали по голове невидимой рукой. а вот тишину и твое умиротворение, разбила об пол, так внезапно со стуком о железную рельсу, открывшаяся дверь. теперь ты уже не был уверен, что переоборудованный загородный склад, был идеальным местом для ведения твоих "сверхъестественных" дел.

[indent]— Эллен, ты как всегда пунктуальна. — приподняв сосуд с жидким золотом, ты поприветствовал вошедших. допив содержимое и оставив посуду на край, сделал еще одну затяжку. в то время как в просторное, наполненное свежим воздухом помещение, вошли шестеро вампиров, под предводительством прекрасной Эллен. ты встретил ее два года назад, она играла на пианино в местном джаз баре, собирала приличную публику и, кажется была всем довольна. к слову, оказалось что кровь она любит не меньше чем ноты Херби Хэнкока. на фоне любви к музыке вы и спелись. как эффектная брюнетка, корнями уходящая в адскую кухню, Эли была смышленой, безоговорочно дерзкой и что самое ценное, не давала спуску мужчинам. а как своего рода убежденный феминист, ты ловил кинки на сильных и независимых. сегодня и все предыдущие дни, бывшая жительница большого яблока, управлялась с группой из восьмерых мужиков и не ловила промахов, до сегодняшнего вечера.

[indent]оглядев нечто любопытное в руках Джесси и Кита, одна из твоих бровей, предательски чуть вздернулась вверх. — никак променяла Лиама и Шимуса на новую подружку. — это был даже не вопрос, а утверждение. вместо ответа, тебе аки подарок на рождество, к ногам, буквально кинули на вид безжизненное тело. оценив великолепие у мысков своих ботинок и тяжело вздохнув, ты вновь вопросительно глянул на Эл. — ребята наткнулись на нее в проулке. думали туристка, а оказалось что ведьма. но необычная. я такого еще не видела, да и парни тоже. — кто-то из кучки крякнул, подтверждая правдивость слов. — необычная говоришь... и что в ней такого особенного? — подперев пальцами подбородок, ты внимательно вглядывался в мимику вампирши. сколь сильно та лукавит и юлит. — она касанием словно магию из них вытягивала. впервые такое вижу. — встав с насиженного и теплого места, ты перешагнул через девицу и сунув по хозяйски левую руку в карман, начал расхаживать и жестикулировать правой. — то есть, ты хочешь сказать, что эти двое. . . ммм, скажем так, не самые интеллектуально обезображенные члены вампирского сообщества, вновь смели ослушаться твоего приказа. смею заметить, моего, прямого приказа, о запрете кормления на улицах. они захотели поживиться молодой студенточкой и схлопотали пару магических пасов, так? и вы решили притащить эту девицу сюда, потому-что, расправься с ней сами, вам не сносить головы? я все верно подметил, поправь если где-то ошибся. — шагнув к девчонке, наконец-то удостоил ее своего зрительного внимания. — она уже наказала их за эту ошибку. ты бы видел их, Элайджа. от ее прикосновения, их кожа стала становится серой, они будто умирали.

[indent]белые, практически пепельные волосы прикрывали светлое_мраморное личико. ресницы начали подрагивать, а глазные яблоки под веками нервно бегать. все это и не только, ярко сигнализировало о пробуждении новоиспеченной гостьи Нью Орлеана. а вместе с ней, просыпалось и некое любопытство. что же это за девица такая резвая, что смогла отправить в нокаут, двух полнокровных вампиров со стажем больше года. плюсом, ее сила вызывала некую интригу. о сифонах ты слышал из уст в уста. говорят что это не правильные ведьмы, от которых отказываются даже родные и близкие, не то что ковены. и ты первый в городе, кто узнал о появление данной диковины. — кажется вы слишком сильно ее приложили, у девушки теперь из-за вашей неуверенности в собственных силах, будет мигрень. — как только ее большие глаза блюдца распахнулись на всю широкую, ты протянул ей руку, дабы помочь подняться. но вместо того чтобы воспользоваться твоими услугами джентльмена, барышня предпочла подняться сама. — было бы предложено. — заложив руки за спину, ты прошел к столу, за повторным разливом высокоградусного. — меня зовут Элайджа. — звук расплескивающейся жидкость, тут же рассек комнату и отразился в каждом вампирском ухе.

[indent]— а ты, видимо отлично умеешь заводить друзей. — бурбон приятно обжег горло, заставив нежно цыкнуть, да на краткий миг оглядеть потолок над головой. — прости за грубость, некоторые вампиры не обучены этикету обращения с дамами. с другой стороны, ты как я вижу, способна постоять за себя, если того потребует случай. — допив и освободив руки от посуды, ты облизнул губы, визуально очерчивая аккуратное ушко, за которое ведьма только что заправила снежную прядь. — ну, раз уж все мы здесь успели познакомиться поближе в столь краткий срок, было бы чудесно узнать кто ты такая и что делаешь в Новом Орлеане? местные ковены не особо жалуют приезжих ведьм, так что на красную ковровую рассчитывать не приходится. значит, у тебя есть свои, определенные цели в этом городе.

fleurie & tommee profitt — midnight oil

[indent]сгребая пачку со стола, ногтем дерево задевая, полировку в отставку тем самым отправляя. хруст табака меж пальцев, плотно ютящегося в пепельной бумаге. росчерк привычного_инстинктивного движения по кремнию, и добытый огонь ласкает край сигареты. манит_дразнит, играет в привычные ласки пересохшего леса, со вспыхнувшей спичкой. откинувшись на стуле, гладковыбритый подбородок задумчиво потираешь. привычка свыше нам дана: любить, заботиться, защищать и убивать. идеального хищника аквамарином, по царапине на дубе. кажется кто-то из биб и боб, снова не внял твоим просьбам, не играть с ножами у батиного стола. флер раздражения на морщине залегает, с пометкой: отыскать виновного и призвать к ответственности. как только начнется пересменка упырьего патруля, разумеется. а до тех пор, у тебя полно времени на отыгрыш самоедской лайки, по системе станиславского.

[indent]смолы и никотин легкие обволакивают, растворяясь в вампирской регенерации, минуя нефтяные загрязнения легких. праздное занятие, глупая привычка, за которой можно уличить пару минут для себя. подумать, взвесить, отвлечься от происходящего вокруг и просто постоять. постоянный бег изматывает даже самого проворного и сильного хищника. ты вот уже более тысячи лет не мог найти покой и угол, в котором тебя не будут пинать метафорическим ботинком по ребрам. указывать что и кому ты должен, требовать, угрожать, ставить условия. последняя номинация целиком и полностью присуждалась волчице, разумеется. женщина ураган_ женщина победа. если бы каждый раз, после того как Маршалл разбивала твое сердце, ты покупал бы магнитик, то уже забыл бы какого цвета твой холодильник и как он выглядит. Хейли ножом по венам прохаживалась, не стесняясь вырисовывать вензеля. после того как она вернула себе человеческий облик, волчица четко обозначила рамки. забрала твою племянницу, своего блохастого мужа и переселилась на другую сторону улицы. аккурат под твои окна, дабы ты мог созерцать все их телячьи нежности вблизи. что это, как не новая веха в музее пыток имени Владислава Колосажателя.

[indent]собрать выводок костюмов от Бриони и переселиться подальше от рассадника шерсти, было твоей лучшей идеей. можно сказать, единственно верной. твое сердце нуждается в отдыхе, а разум в покое, которого судя по Наполеоновским планам Никлауса, ждать придется до прихода второго Ренессанса. все что оставалось, это сбежать и жить своей жизнью, не пересекая ее с семьей хотя бы на пятьдесят процентов. пока не грянет, хотя о чем это ты, уже грянуло. твое первое дитя, твой единственный сын, что оказался с заводским браком, четко обозначил свою позицию в городе. а два хвоста в виде Люсьена и Авроры, только еще больше добавляли миллилитров в вечернем стакане бурбона. очередная затяжка и добрый глоток из пузатого стакана, обласкали по голове невидимой рукой. а вот тишину и твое умиротворение, разбила об пол, так внезапно со стуком о железную рельсу, открывшаяся дверь. теперь ты уже не был уверен, что переоборудованный загородный склад, был идеальным местом для ведения твоих "сверхъестественных" дел.

[indent]— Эллен, ты как всегда пунктуальна. — приподняв сосуд с жидким золотом, ты поприветствовал вошедших. допив содержимое и оставив посуду на край, сделал еще одну затяжку. в то время как в просторное, наполненное свежим воздухом помещение, вошли шестеро вампиров, под предводительством прекрасной Эллен. ты встретил ее два года назад, она играла на пианино в местном джаз баре, собирала приличную публику и, кажется была всем довольна. к слову, оказалось что кровь она любит не меньше чем ноты Херби Хэнкока. на фоне любви к музыке вы и спелись. как эффектная брюнетка, корнями уходящая в адскую кухню, Эли была смышленой, безоговорочно дерзкой и что самое ценное, не давала спуску мужчинам. а как своего рода убежденный феминист, ты ловил кинки на сильных и независимых. сегодня и все предыдущие дни, бывшая жительница большого яблока, управлялась с группой из восьмерых мужиков и не ловила промахов, до сегодняшнего вечера.

[indent]оглядев нечто любопытное в руках Джесси и Кита, одна из твоих бровей, предательски чуть вздернулась вверх. — никак променяла Лиама и Шимуса на новую подружку. — это был даже не вопрос, а утверждение. вместо ответа, тебе аки подарок на рождество, к ногам, буквально кинули на вид безжизненное тело. оценив великолепие у мысков своих ботинок и тяжело вздохнув, ты вновь вопросительно глянул на Эл. — ребята наткнулись на нее в проулке. думали туристка, а оказалось что ведьма. но необычная. я такого еще не видела, да и парни тоже. — кто-то из кучки крякнул, подтверждая правдивость слов. — необычная говоришь... и что в ней такого особенного? — подперев пальцами подбородок, ты внимательно вглядывался в мимику вампирши. сколь сильно та лукавит и юлит. — она касанием словно магию из них вытягивала. впервые такое вижу. — встав с насиженного и теплого места, ты перешагнул через девицу и сунув по хозяйски левую руку в карман, начал расхаживать и жестикулировать правой. — то есть, ты хочешь сказать, что эти двое. . . ммм, скажем так, не самые интеллектуально обезображенные члены вампирского сообщества, вновь смели ослушаться твоего приказа. смею заметить, моего, прямого приказа, о запрете кормления на улицах. они захотели поживиться молодой студенточкой и схлопотали пару магических пасов, так? и вы решили притащить эту девицу сюда, потому-что, расправься с ней сами, вам не сносить головы? я все верно подметил, поправь если где-то ошибся. — шагнув к девчонке, наконец-то удостоил ее своего зрительного внимания. — она уже наказала их за эту ошибку. ты бы видел их, Элайджа. от ее прикосновения, их кожа стала становится серой, они будто умирали.

[indent]белые, практически пепельные волосы прикрывали светлое_мраморное личико. ресницы начали подрагивать, а глазные яблоки под веками нервно бегать. все это и не только, ярко сигнализировало о пробуждении новоиспеченной гостьи Нью Орлеана. а вместе с ней, просыпалось и некое любопытство. что же это за девица такая резвая, что смогла отправить в нокаут, двух полнокровных вампиров со стажем больше года. плюсом, ее сила вызывала некую интригу. о сифонах ты слышал из уст в уста. говорят что это не правильные ведьмы, от которых отказываются даже родные и близкие, не то что ковены. и ты первый в городе, кто узнал о появление данной диковины. — кажется вы слишком сильно ее приложили, у девушки теперь из-за вашей неуверенности в собственных силах, будет мигрень. — как только ее большие глаза блюдца распахнулись на всю широкую, ты протянул ей руку, дабы помочь подняться. но вместо того чтобы воспользоваться твоими услугами джентльмена, барышня предпочла подняться сама. — было бы предложено. — заложив руки за спину, ты прошел к столу, за повторным разливом высокоградусного. — меня зовут Элайджа. — звук расплескивающейся жидкость, тут же рассек комнату и отразился в каждом вампирском ухе.

[indent]— а ты, видимо отлично умеешь заводить друзей. — бурбон приятно обжег горло, заставив нежно цыкнуть, да на краткий миг оглядеть потолок над головой. — прости за грубость, некоторые вампиры не обучены этикету обращения с дамами. с другой стороны, ты как я вижу, способна постоять за себя, если того потребует случай. — допив и освободив руки от посуды, ты облизнул губы, визуально очерчивая аккуратное ушко, за которое ведьма только что заправила снежную прядь. — ну, раз уж все мы здесь успели познакомиться поближе в столь краткий срок, было бы чудесно узнать кто ты такая и что делаешь в Новом Орлеане? местные ковены не особо жалуют приезжих ведьм, так что на красную ковровую рассчитывать не приходится. значит, у тебя есть свои, определенные цели в этом городе.

...Уже стемнело и стало порядком прохладно, а парни даже не взяли куртки и перчатки. Их лица и руки щипал холод и из носов и ртов вырвались облачка воздуха. Луна бледно освещала слабо протоптанные тропинки. Они слишком задержались на своей прогулке, и это в любом случае не привело бы ни к чему хорошему: меньшим из зол было бы, если бы до них всего лишь докопался староста Джерард, и пошли бы слушки об их романе. Это забавно, с учётом того, что при всей странной сильной симпатии к Даки, Уиллоуби старался не компроментировать его перед Клемси. В конце концов, Уоллес был важен ему, как единственный реально хороший друг в этой жизни, и подставлять его под удар местной гомофобной шелупони Блейк не собирался. В новом Слотерхаусе тоже имелись не очень элегантные ребята, хотя до уровня бешенства Клегга вае же сильно не дотягивали. И все же Уиллоуби беспокоился, как бы на Даки не начали нападать с насмешками, посему не смел претендовать на его сердце, тем более, раз уж друг встречался с девушкой. Хотя самого Дона это словно вообще никак не волновало.
- Чего ты так взбеленился из-за этого мемориала, Даки? Там разные имена будут, - с одышкой спросил Уиллоуби, чуть не споткнувшись об корень.
- Имена жертв. А Клегг не жертва. Ради бога, разве тебе не противно от этой тупой лицемерной болтовни Хаусмана? Мы думали, его убили слизни, а он приехал и блеял как обычно виновато и неловко. Разве тебе не противно, что они хотят выгравировать там имя Клегга, которого должны были еще до моего приезда засудить за доведение Сеймура до самоубийства? Не противно после всего, что Клегг сделал с тобой? Он свёл тебя с ума и я уверен, что ты еще не все, о чем ты мне даже не рассказал,  что он с тобой творил. Он подстрелил этого идиота Хаусмана, а тот и сказать ничего не может. Держу пари, он никому не рассказал, кто выстрелил ему в бедро. Уилл, ты блять обязан разозлиться и поднять шум, а не смотреть потом на... Ай! - на этом моменте Дон, по всей видимости, наступил в ямку и чуть не упал, но Блейк схватил его за шкирку и поставил обратно. И спрятал взгляд. Это все было как-то неловко. Большинству окружающих Уилла людей было плевать на его чувства. А Дон злится за него так, будто за собственные унижения. Честно говоря, Блейк даже не до конца понимал и не до конца верил, что такое возможно. Да, он верил Донни, но это каким-то странным образом не мешало ему не очень верить, что в этой жизни нашёлся кто-то, кому не наплевать на него. Даже Сеймур бросил его: игнорировал после раскрытия, психовал и в итоге покончил с собой. Не пытался поделиться с ним и словно винил Уилла одного в том, что из-за их связи семья Сеймура его возненавидела и пригрозила лишить наследства. Уилл, конечно, тоже себя ненавидел, но... Лучше б тогда виконт убил самого Блейка. По крайней мере, так он думал весной, когда все случилось.
- Спасибо. Ты... кхм... хочешь закурить? - откровенность - это не про Уиллоуби. На него редко такое находило, желание рассказывать что-то, или рассыпаться на сантименты. Так что да, ему проще предложить лучшему другу закурить. Дон скептически приподнял бровь, глядя на него. О, он отлично понимал, по крайней мере, некоторую часть мыслей Уилла. Они знакомы всего-то три месяца, но Уоллес научился понимать, хотя сначала считал, по всей видимости, что его сосед не более, чем пиздопротивный вечно угашенный нюхательным табаком придурок. Но сейчас он смотрел меланхолично, в некотором смысле, вполне мягко. Достав из кармана фирменного пиджака мятую пачку сигарет, Уоллес поделил две последние штуки между собой и Уиллом, который в свою очередь достал зажигалку и поджёг обе сигареты:
- Я хотел дать свою, но как пожелаешь, - произнёс он, запуская свободную пятерню в отросшие тёмные волосы. Донни затянулся, следя взглядом за его жестом как-то особенно внимательно:
- Ты решил стать Рапунцель? - беззлобно усмехнулся русоволосый, выпуская облачко дыма. Блейк фыркнул, хихикая, но ничего ответил, только тоже сделал затяжку.
- Похоже, мы слишком далеко ушли в лес, Даки.
- Видимо, да. Извини, мне надо было развеяться.
- Я это видел и поэтому и потянул тебя прогуляться, так что не извиняйся.
Их любую возможную дальнейшую беседу обозвали вой, человеческие крики и стоны, а так же хруст веток. Уилл открыл было рот, как Дон сразу осёк его:
- Даже не заикайся про лис!
Уилл усмехнулся.
- Ладно. Пошли отсюда, а лучше побежали, мне все это не нравится.
И они побежали, но кто бы мог подумать, что почти на выходе из леса наткнутся на ужасающую картину? Нечто человекоподобное со светящимися жёлтыми глазами, все в крови, сидело в скрюченной позе над телом... явно местного студента. Чудище утробно урчало и рычало, облизываясь, и затем рвануло к ним, но как только увидело, что Уиллоуби встал между ним и Доном, затормозило, несколько секунд вечности посмотрело на них, развернулось и побежало прочь в лес.
- Какого... хрена?! - наконец выдохнул Уоллес и... толкнул Блейка в плечо [видимо, потому что не мог дотянуться, чтоб дать этому верзиле подзатыльник]: - Ты ебанулся? Оно могло тебя сожрать! Вечно ты пытаешься собой пожертвовать. Даже не смей так больше делать. Черт, чуть сердце не остановилось.
Уилл промолчал и подошёл к телу, попытался осмотреть его с помощью фонарика на телефоне.
- Слышь, это походу Джерард, - немного дрожащим голосом проговорил Уилл. - Трудно разглядеть, его голова разбита и лицо в крови.
Дон подошёл, наклонился и тут же отвернулся, стараясь победить рвотные рефлексы.
- Пиздец, господи. Он был хулиганом, но хотя бы меньшей мразью, чем Мэттью Клегг. Что это было за существо?
Уилл сморщился и отвернулся, выпрямившись.
- Я не знаю... я точно видел когти и клыки и эти жёлтые глаза... и кажется пару хвостов, но они были больше похожи на тень. А может, мне почудилось...
***
Не стоило рассказывать про когти, клыки, глаза и хвосты кому-либо. Все, кроме Дона, просто смеялись над ним. Некоторые начали шататься, что Уиллоуби и Дональд сами убили Джерарда, возможно, случайно в драке, из-за того, что он их доставал. Доказывать ошибочность этого дурацкого слуха у парней не было никаких ресурсов, и они старательно игнорировали шепотки.
Кто бы мог подумать, что через пару дней после происшествия в школу приедет агент ФБР?..

fleurie & tommee profitt — midnight oil

[indent]сгребая пачку со стола, ногтем дерево задевая, полировку в отставку тем самым отправляя. хруст табака меж пальцев, плотно ютящегося в пепельной бумаге. росчерк привычного_инстинктивного движения по кремнию, и добытый огонь ласкает край сигареты. манит_дразнит, играет в привычные ласки пересохшего леса, со вспыхнувшей спичкой. откинувшись на стуле, гладковыбритый подбородок задумчиво потираешь. привычка свыше нам дана: любить, заботиться, защищать и убивать. идеального хищника аквамарином, по царапине на дубе. кажется кто-то из биб и боб, снова не внял твоим просьбам, не играть с ножами у батиного стола. флер раздражения на морщине залегает, с пометкой: отыскать виновного и призвать к ответственности. как только начнется пересменка упырьего патруля, разумеется. а до тех пор, у тебя полно времени на отыгрыш самоедской лайки, по системе станиславского.

[indent]смолы и никотин легкие обволакивают, растворяясь в вампирской регенерации, минуя нефтяные загрязнения легких. праздное занятие, глупая привычка, за которой можно уличить пару минут для себя. подумать, взвесить, отвлечься от происходящего вокруг и просто постоять. постоянный бег изматывает даже самого проворного и сильного хищника. ты вот уже более тысячи лет не мог найти покой и угол, в котором тебя не будут пинать метафорическим ботинком по ребрам. указывать что и кому ты должен, требовать, угрожать, ставить условия. последняя номинация целиком и полностью присуждалась волчице, разумеется. женщина ураган_ женщина победа. если бы каждый раз, после того как Маршалл разбивала твое сердце, ты покупал бы магнитик, то уже забыл бы какого цвета твой холодильник и как он выглядит. Хейли ножом по венам прохаживалась, не стесняясь вырисовывать вензеля. после того как она вернула себе человеческий облик, волчица четко обозначила рамки. забрала твою племянницу, своего блохастого мужа и переселилась на другую сторону улицы. аккурат под твои окна, дабы ты мог созерцать все их телячьи нежности вблизи. что это, как не новая веха в музее пыток имени Владислава Колосажателя.

[indent]собрать выводок костюмов от Бриони и переселиться подальше от рассадника шерсти, было твоей лучшей идеей. можно сказать, единственно верной. твое сердце нуждается в отдыхе, а разум в покое, которого судя по Наполеоновским планам Никлауса, ждать придется до прихода второго Ренессанса. все что оставалось, это сбежать и жить своей жизнью, не пересекая ее с семьей хотя бы на пятьдесят процентов. пока не грянет, хотя о чем это ты, уже грянуло. твое первое дитя, твой единственный сын, что оказался с заводским браком, четко обозначил свою позицию в городе. а два хвоста в виде Люсьена и Авроры, только еще больше добавляли миллилитров в вечернем стакане бурбона. очередная затяжка и добрый глоток из пузатого стакана, обласкали по голове невидимой рукой. а вот тишину и твое умиротворение, разбила об пол, так внезапно со стуком о железную рельсу, открывшаяся дверь. теперь ты уже не был уверен, что переоборудованный загородный склад, был идеальным местом для ведения твоих "сверхъестественных" дел.

[indent]— Эллен, ты как всегда пунктуальна. — приподняв сосуд с жидким золотом, ты поприветствовал вошедших. допив содержимое и оставив посуду на край, сделал еще одну затяжку. в то время как в просторное, наполненное свежим воздухом помещение, вошли шестеро вампиров, под предводительством прекрасной Эллен. ты встретил ее два года назад, она играла на пианино в местном джаз баре, собирала приличную публику и, кажется была всем довольна. к слову, оказалось что кровь она любит не меньше чем ноты Херби Хэнкока. на фоне любви к музыке вы и спелись. как эффектная брюнетка, корнями уходящая в адскую кухню, Эли была смышленой, безоговорочно дерзкой и что самое ценное, не давала спуску мужчинам. а как своего рода убежденный феминист, ты ловил кинки на сильных и независимых. сегодня и все предыдущие дни, бывшая жительница большого яблока, управлялась с группой из восьмерых мужиков и не ловила промахов, до сегодняшнего вечера.

[indent]оглядев нечто любопытное в руках Джесси и Кита, одна из твоих бровей, предательски чуть вздернулась вверх. — никак променяла Лиама и Шимуса на новую подружку. — это был даже не вопрос, а утверждение. вместо ответа, тебе аки подарок на рождество, к ногам, буквально кинули на вид безжизненное тело. оценив великолепие у мысков своих ботинок и тяжело вздохнув, ты вновь вопросительно глянул на Эл. — ребята наткнулись на нее в проулке. думали туристка, а оказалось что ведьма. но необычная. я такого еще не видела, да и парни тоже. — кто-то из кучки крякнул, подтверждая правдивость слов. — необычная говоришь... и что в ней такого особенного? — подперев пальцами подбородок, ты внимательно вглядывался в мимику вампирши. сколь сильно та лукавит и юлит. — она касанием словно магию из них вытягивала. впервые такое вижу. — встав с насиженного и теплого места, ты перешагнул через девицу и сунув по хозяйски левую руку в карман, начал расхаживать и жестикулировать правой. — то есть, ты хочешь сказать, что эти двое. . . ммм, скажем так, не самые интеллектуально обезображенные члены вампирского сообщества, вновь смели ослушаться твоего приказа. смею заметить, моего, прямого приказа, о запрете кормления на улицах. они захотели поживиться молодой студенточкой и схлопотали пару магических пасов, так? и вы решили притащить эту девицу сюда, потому-что, расправься с ней сами, вам не сносить головы? я все верно подметил, поправь если где-то ошибся. — шагнув к девчонке, наконец-то удостоил ее своего зрительного внимания. — она уже наказала их за эту ошибку. ты бы видел их, Элайджа. от ее прикосновения, их кожа стала становится серой, они будто умирали.

[indent]белые, практически пепельные волосы прикрывали светлое_мраморное личико. ресницы начали подрагивать, а глазные яблоки под веками нервно бегать. все это и не только, ярко сигнализировало о пробуждении новоиспеченной гостьи Нью Орлеана. а вместе с ней, просыпалось и некое любопытство. что же это за девица такая резвая, что смогла отправить в нокаут, двух полнокровных вампиров со стажем больше года. плюсом, ее сила вызывала некую интригу. о сифонах ты слышал из уст в уста. говорят что это не правильные ведьмы, от которых отказываются даже родные и близкие, не то что ковены. и ты первый в городе, кто узнал о появление данной диковины. — кажется вы слишком сильно ее приложили, у девушки теперь из-за вашей неуверенности в собственных силах, будет мигрень. — как только ее большие глаза блюдца распахнулись на всю широкую, ты протянул ей руку, дабы помочь подняться. но вместо того чтобы воспользоваться твоими услугами джентльмена, барышня предпочла подняться сама. — было бы предложено. — заложив руки за спину, ты прошел к столу, за повторным разливом высокоградусного. — меня зовут Элайджа. — звук расплескивающейся жидкость, тут же рассек комнату и отразился в каждом вампирском ухе.

[indent]— а ты, видимо отлично умеешь заводить друзей. — бурбон приятно обжег горло, заставив нежно цыкнуть, да на краткий миг оглядеть потолок над головой. — прости за грубость, некоторые вампиры не обучены этикету обращения с дамами. с другой стороны, ты как я вижу, способна постоять за себя, если того потребует случай. — допив и освободив руки от посуды, ты облизнул губы, визуально очерчивая аккуратное ушко, за которое ведьма только что заправила снежную прядь. — ну, раз уж все мы здесь успели познакомиться поближе в столь краткий срок, было бы чудесно узнать кто ты такая и что делаешь в Новом Орлеане? местные ковены не особо жалуют приезжих ведьм, так что на красную ковровую рассчитывать не приходится. значит, у тебя есть свои, определенные цели в этом городе.

Оранжевый закат ярко пылал над небосклоном, медленно опускаясь за горизонт планеты. Асока стояла посреди небольшой поляны, сплошь усыпанной высокими травами, и с интересом наблюдала за Эзрой. Они совсем недавно познакомились, но Тано было любопытно посмотреть на его тренировку, оценить потенциал этого мальчишки. И зрелище, которое представало перед её глазами, умиляло тогруту.

«Желание быстрого обретения знаний, безудержное стремление обрести как можно больше силы, кого-то он мне напоминает…» — женщина едва заметно хитро ухмыльнулась, глядя на то, как Бриджер резко орудует мечом, а затем решила подойти поближе.

— Сила и мощь, говоришь? Дайка посмотреть, — Асока спокойно протянула руку вперёд, попросив Эзру передать ей оружие.

Хитрый план, как преподать самонадеянному Бриджеру хороший урок, родился за секунду, и ловкие оранжевые пальчики спешно извлекли кристалл из рукоятки.

— Эй, что ты делаешь?! — в один момент послышалось недовольное восклицание Эзры.

— Учу тебя, — резко, дерзко и почти нагло отозвалась Тано, — Попробуй теперь отразить мои атаки и показать мне ту силу, о которой ты только что говорил…

Одним лёгким движением Асока взмахнула рукой, оправляя кристалл из меча Бриджера куда-то в неизвестном направлении, среди высоких изумрудных трав, а вторым — моментально вернула разобранный меч своему «зазнавшемуся» ученику.

Ещё через секунду её белые клинки, будто сами прыгнули в руки тогруте, и, не давая Эзре ни минуты на раздумья, женщина атаковала его.

— Эй, так не честно! Я не могу защититься без кристалла… Я не могу найти его…

Как и думала Асока, посыпались хаотичные оправдания по поводу «жёсткости» её обучения, но Тано изначально была к этому готова, пожалуй, даже она и ждала такой реакции.

— Бои с настоящими противниками никогда не бывают честными. Сконцентрируйся. Попробуй ощутить его через Силу… — быстро бросила короткий совет тогрута, при этом не переставая всё так же настойчиво нападать на Эзру.

Взмах мечом, ещё один, очередной приём… И вот её тактика удалась.

«Похоже, Эзра действительно учится так же быстро, как я предполагала», — только и успела про себя подумать женщина, прежде, чем новая её дерзкая атака легко была блокирована уже полностью собранным световым мечом Бриджера.

— Надеюсь, этот урок чему-то тебя научил, — загадочно ухмыляясь, Тано деактивировала свои белые световые клинки и чуть отошла от Эзры.

Ответ, который она получила от Бриджера, полностью её удовлетворил. Будь то, джедай, или серый джедай, не столь важно, никогда нельзя забывать о самоконтроле, никогда нельзя поддаваться пьянящему соблазну быстрого обретения мощи и гордыне, никогда нельзя терять гармонию и баланс с Силой. Асоке хотелось верить, что она, сейчас, в самом начале пути молодого джедая, смогла донести до него эту простую, но первую и крайне важную истину.

Желание непомерной Силы, гордыня, самопревозношение, излишние несбалансированные эмоции ведут на тёмную сторону. И хоть Асока уже давно не была джедаем в полной мере, она почему-то чувствовала, что должна была уберечь от подобных ошибок, уберечь друзей и близких, так, как когда-то она не смогла уберечь… Его…

Оранжевый закат ярко пылал над небосклоном, медленно опускаясь за горизонт планеты. Асока стояла посреди небольшой поляны, сплошь усыпанной высокими травами, и с интересом наблюдала за Эзрой. Они совсем недавно познакомились, но Тано было любопытно посмотреть на его тренировку, оценить потенциал этого мальчишки. И зрелище, которое представало перед её глазами, умиляло тогруту.

«Желание быстрого обретения знаний, безудержное стремление обрести как можно больше силы, кого-то он мне напоминает…» — женщина едва заметно хитро ухмыльнулась, глядя на то, как Бриджер резко орудует мечом, а затем решила подойти поближе.

— Сила и мощь, говоришь? Дайка посмотреть, — Асока спокойно протянула руку вперёд, попросив Эзру передать ей оружие.

Хитрый план, как преподать самонадеянному Бриджеру хороший урок, родился за секунду, и ловкие оранжевые пальчики спешно извлекли кристалл из рукоятки.

— Эй, что ты делаешь?! — в один момент послышалось недовольное восклицание Эзры.

— Учу тебя, — резко, дерзко и почти нагло отозвалась Тано, — Попробуй теперь отразить мои атаки и показать мне ту силу, о которой ты только что говорил…

Одним лёгким движением Асока взмахнула рукой, оправляя кристалл из меча Бриджера куда-то в неизвестном направлении, среди высоких изумрудных трав, а вторым — моментально вернула разобранный меч своему «зазнавшемуся» ученику.

Ещё через секунду её белые клинки, будто сами прыгнули в руки тогруте, и, не давая Эзре ни минуты на раздумья, женщина атаковала его.

— Эй, так не честно! Я не могу защититься без кристалла… Я не могу найти его…

Как и думала Асока, посыпались хаотичные оправдания по поводу «жёсткости» её обучения, но Тано изначально была к этому готова, пожалуй, даже она и ждала такой реакции.

— Бои с настоящими противниками никогда не бывают честными. Сконцентрируйся. Попробуй ощутить его через Силу… — быстро бросила короткий совет тогрута, при этом не переставая всё так же настойчиво нападать на Эзру.

Взмах мечом, ещё один, очередной приём… И вот её тактика удалась.

«Похоже, Эзра действительно учится так же быстро, как я предполагала», — только и успела про себя подумать женщина, прежде, чем новая её дерзкая атака легко была блокирована уже полностью собранным световым мечом Бриджера.

— Надеюсь, этот урок чему-то тебя научил, — загадочно ухмыляясь, Тано деактивировала свои белые световые клинки и чуть отошла от Эзры.

Ответ, который она получила от Бриджера, полностью её удовлетворил. Будь то, джедай, или серый джедай, не столь важно, никогда нельзя забывать о самоконтроле, никогда нельзя поддаваться пьянящему соблазну быстрого обретения мощи и гордыне, никогда нельзя терять гармонию и баланс с Силой. Асоке хотелось верить, что она, сейчас, в самом начале пути молодого джедая, смогла донести до него эту простую, но первую и крайне важную истину.

Желание непомерной Силы, гордыня, самопревозношение, излишние несбалансированные эмоции ведут на тёмную сторону. И хоть Асока уже давно не была джедаем в полной мере, она почему-то чувствовала, что должна была уберечь от подобных ошибок, уберечь друзей и близких, так, как когда-то она не смогла уберечь… Его…

только сменился на Терри, представлю, как будет от его лица.

Управление переживает потрясение и очевидно, та буря, что началась и принесла с собой столько разрушений, не скоро ещё забудется. Сначала глава судебной медицины оказывается серийным маньяком, подделывающим результаты вскрытий, по которым работал. Затем на судебный департамент Нью-Йорка обрушиваются сотни апелляций от осуждённых, по делам которых Рудник давал заключения. И как только всем показалось, что город, как и всегда, с этим справится, сможет отбить атаку всеобщего бешенства, новая проблема нарисовалась. Не в моих правах диктовать старшему детективу, как работать, что чувствовать и какие решения принимать, в конце концов, Роллинс дольше работает. И может быть, могла дать мне фору, в том особенно, как общаться с жертвами, как понимать всю их боль и завоёвывать доверие. С женщинами, особенно. После того, что с ними сделали мужчины.
Мне нравился стиль работы Аманды, я знал, что капитан Бенсон доверяет ей и наверное, это было самым важным, мы должны были доверять чутью командира. К тому же, всё происходящее по этому делу, так или иначе, контролировалось ею. Мы, её детективы, не должны были спорить, даже если плохо понимали, честно говоря, насколько разумны были происходящие действия. Роллинс говорила, что нашла общий язык с Йейтсем, что начал ей вдруг, по внезапно возникшей дружбе вываливать все подробности существования Карла Рудника, его старого студенческого приятеля. Каков вообще шанс был, что два серийных маньяка познакомятся на одном медицинском потоке?
Но мы с Манси привыкли работать с бандами, где действуют другие правила, а Фин весьма однозначно выражался на тему того, что если Бенсон одобряет те или иные действия, нам не стоит настаивать на лишних разъяснениях. И лучше послушать старших детективов, опыт в работе у которых гораздо больше, не говоря уж про этот отдел. Мне просто было взаимодействовать с наркодилерами и главарями банд, но все эти игры и танцы с маньяками, у которых особенный тип психики...Я привык действовать грубее до того, как присоединился к отделу по работе с жертвами. Старался понимать всё как есть, учился у Тутуолы, Роллинс и Бенсон, и не особенно лез в дела, не касающиеся наших расследований. Даже если обсуждали как-то с Грейс  в баре, что это действительно странно: и Йейтса, и Рудника перевести в общий блок, в свободное общение со всеми. Друг с другом тоже.
Впрочем, дело когда было закрыто, оно вообще, вроде как, перестало к нам относиться. Мы занялись другими десятками преступлений, происходящих в Нью-Йорке каждый день, некогда было думать о ком-то, подобному бывшему главе судмедэкспертизы. До тех пор, пока он не исчез Грин-Хейвен, на пару со своим старым другом, на котором числилось то ли девять, то ли одиннадцать жертв. Лично я присоединился к спецкорпусу после того уже, как тот же Йейтс был задержан и не слишком интересовался им, честно говоря. Знал конечно, что он чудовище, не заслуживающее ничего, кроме казни, но не делал из этого предмет своего интереса. Слишком много всего было в отделе, к которому присоединился, слишком много ребят, которых хотелось запихнуть куда-нибудь в Синг-Синг и забыть о них навсегда. Бенсон была права, ещё в нашу первую встречу, когда узнала, что я не был одним из тех, кого они искали и просто работал под прикрытием. Часто всё не так просто, как может казаться. Я имел вес, будучи Q, всего несколько человек во всём управлении знали моё имя, что означало только то, что работу свою я  хорошо делал. Без лишних нареканий. Но всё это, как ни странно, практически утратило смысл, начальник МакГрат когда решил, что я после окончания своего дела должен присоединиться к спецкорпусу, в качестве замены одному из ушедших детективов. Не то место оказалось, где стоило лгать всем участвующим лицам, а потому, от массы дурных привычек пришлось избавляться. Множеству новых правил пришлось учиться, почти начинать заново, когда речь шла про все эти игры с извращенцами и травмированными жертвами. Я сталкивался с ними раньше, видел происходящее и отходил в сторону, не мог потому что раскрыть  себя. Мне никогда до того не приходилось слышать все эти истории, сквозь собственную шкуру пропускать все их чувства. Это действительно оказалось тяжелее. Это действительно оказалось иначе. Я видел жестокость и я умел работать с жестокостью. Не с болью. Когда ты проставляешь акцент на чём-то другом, всё выглядит совершенно иначе.
Так что, в определённом смысле я был согласен, что мне стоило учиться у Бенсон, Роллинс и Тутуолы долго ещё, всему тому, что они научились за двадцать лет в этом отделе. И не всегда понимать, судя по всему, чем именно они руководствовались в своих действиях. Общение с такими, как Йейтс, позволение им поблажек, попытки сделать вид, что с ними можно общаться нормально и делиться чем-то личным...Для меня это всё ещё непонятно, на самом деле. Я понимаю правила банд, сам примкнул к ним, будучи подростком, всю эту грубую жестокость и насилие, жизнь на борьбу с которыми положил теперь. Но они - вовсе не тоже самое, что кто-то, с таким же извращённым мозгом, как и Карл Рудник. Изнасиловать и убить двух девушек и притворяясь ими съездить в парочку стран, чтобы засвидетельствовать их возвращение домой. А после - стать судмедэкспертом и пятнадцать лет вводить в заблуждение, не давать усомниться в себе никому, начиная от коллег рядом и до десятков профессиональных детективов, чьё чутьё обострено до максимума. Сотни подложных заключений, множество неопознанных трупов, расчленённые девушки, чьи тела полиция вылавливала из воды и вытаскивала на берег.
И всё это был человек, давший когда-то клятву врача. Говорил с собой и смеялся над всеми следователями, что ему верили. Столько преступлений, совершённых прямо у них под носом и даже мысли ни у кого не возникло. Может быть, не было оснований подозревать что-то подобное, но даже интуиция ни у кого не сработала. Это ли не странно, в свете всего?
Но в данный момент у нас проблема не в том, как все облажались разом, а в том, чтобы найти Рудника и Йейтса. Все силы Нью-Йорка на это брошены, но вряд ли есть что-то осмысленное в том, чтобы офицеры вглядывались в лица прохожих и просто надеялись на удачу. Два криминальных психопата, оба с высоким интеллектом, не пойманные годами, несмотря на всю вызывающую природу их преступлений. Не слишком простая задача. Если не найдём, от чего двигаться, то не поймём и в какую сторону, как правильно сказал сержант Тутуола.
А ещё, к нам на помощь прибыли копы из Чикаго, взявшие когда-то Йейтса, в качестве вспомогательной помощи, что сейчас не помешала бы очевидно. Сотни офицеров, выбравшиеся на улицу, не помогут в поимке таких, как Рудник и его старый друг. Нужны те, кто смогут разобраться.
Да и приказы капитана, как таковые, не обсуждаются. Как раз решили навестить психолога Йейтса и Рудника, у которого они проходили совместную групповую терапию, когда узнали, что та третьи сутки не выходит на работу, сославшись на сильное гриппозное состояние. Ничего такого, вроде бы, все люди умеют болеть. Вот только, подкосило её за  сутки до того, как случился побег, а потому, во всей сумятице и неразберихе, не разобрались сразу. Допросили каждого сотрудника Грин-Хейвен, что находились на тот момент в  здании, но сотрудники, что не пересекали порога тюрьмы в тот момент, остались не под подозрением. Кто-то должен был помочь сбежать этим двоим изнутри, а обстановка была такая, что не удивительным было упустить детали. К тому же, всех сотрудников проверять стали на поступления  денежных средств, насколько смогли получить ордера, причастность к этим двоим и всё прочее. Дорогая миссис Броунин была образцовым сотрудником и никаких связей не имела с этими двоими, не стояла в первом эшелоне подозреваемых. Кто-то очевидно должен был помочь изнутри, все понимали. Просто в Грин-Хейвен сотни сотрудников. А все буквально с ума сошли, когда два максимально опасных серийных убийцы сбежали.
Но Бенсон объединила копов из Чикаго и наш отдел, призывая действовать здраво, не поддаваясь общей истерике. Так и решили, что опроса в три строки, что провели офицеры полиции в день побега этих двоих, дома у Броунин недостаточно явно. Была дома, с красными глазами, платком у носа и настолько плохо выглядела, что девочке-офицеру стыдно было её трепать, судя по всему. Так и записала, что психолог этих двоих не знает ничего, находилась дома на момент опроса, дома у той никого не было и на том вроде бы всё.
Вот только, ни мы, ни коллеги из Иллинойса не посчитали, что это действительно звучит как-то правдоподобно. Кто ещё, как не профессиональный психолог, пол года работающий с двумя серийными убийцами на их совместных групповых занятиях, может что-то знать? И Манси, честно говоря, правильный поставила вопрос. Никто не выяснял, насколько близко контактировали Йейтс и Рудник на её занятиях, никто не спрашивал, докладывала ли она руководству, что два серийных убийцы, знакомые ранее, нашли общий контакт. Может быть, без раскрытия тайны групповых занятий, но если ситуация может стать опасной, руководство тюрьмы строгого режима должно было знать ситуацию. Этого не случилось, два маньяка сбежали, постоянно встречаясь на групповой терапии и это очевидно, стоило того, чтобы задать нужные вопросы.
Думал, что меня отправят с Бруно или Манси, предпочёл бы быть может, вторую. Её обаяние и женское понимание, на пару с моей прагматичностью. Могло сработать. Но сержант Войт из Чикаго сам вызвался поехать к психологу, явно раздражённый происходящим, а от спецкорпуса отправили меня. Понятия не имел, каков стиль работы того, с кем меня Бенсон отправила, но она ему доверяла и постоянно была с ним на связи, судя по всему. Так что, вопросов не задавал особенно. Ситуация без того была напряжённой и всё, что оставалось, так это это быть единой командой.
Стучусь громко в дверь миссис Броунин, несмотря на поздний вечер, демонстрируя серьёзность намерений. Те, кого можно будет развернуть на пороге, проявлять будут меньше настойчивости. Бросаю взгляд на сержанта рядом и друг друга понимаем без слов, в принципе. Окна горят, машина психолога у дома, только не слышно как-то, чтобы кто-нибудь спешил к двери. Сымитировать "никого дома нет" не получится.
Стучусь до тех пор, пока не начинается наконец шевеление за дверью и она не распахивается, наконец-то. Красные слезящиеся глаза, снова платок у носа, демонстративно громкое чихание. Не верится почему-то, хоть не имею ни одного повода для недоверия к ней.
- Миссис Броунин, полиция Нью-Йорка, специальный корпус. Демонстрирую значок, вижу прекрасно, как разглядывает коллегу из Чикаго и прежде, чем начнёт задавать вопросы, сам его представляю: - А это сержант Войт. Нам нужно войти. Есть вопросы. Намеренно не конкретизирую, откуда прибыл глава отдела расследований из  Иллинойса, здесь не их юрисдикция особенно. К тому же, странно реагирует наша психолог на то, как я его представляю, мне кажется. На уровне инстинктов или ощущений, словно где-то слышала уже его фамилию.
- Мэм, это не займёт много времени, к тому же, ваше руководство обещало полное содействие со стороны своих сотрудников, учитывая неординарность ситуации. Улыбаюсь широко и дружелюбно, не демонстрируя никакой угрозы. Не нравится мне почему-то эта женщина, хоть психологи, по моему мнению, те самые  люди, которым должны доверять. Она работает с теми, кто работает в Грин-Хэйвен. Для этого, мне кажется, какой-то особенный уровень должен быть, чтобы они могли с тобой работать на психотерапии. Впрочем, я не разбираюсь с этим досконально, нам с сержантом Войтом просто нужно допросить миссис Броунин и узнать, что ей известно.
Входим в симпатичный довольно дом, ничего подозрительного на первый взгляд. Улыбаюсь только миссис Броунин, демонстрируя абсолютную к ней лояльность. Сержант Войт тоже так поступает, мне кажется. Впрочем, не на нём концентрируюсь, а на том, чтобы разглядывать обстановку, вроде как, из банального любопытства. Хотя, не знаю, что искать, но осмотреться определённо нужно.
- Миссис Броунин, я... Вижу, как сержант Войт перехватывает инициативу и замолкаю, не стараясь влезать. Пусть задаёт вопросы, тоже прекрасно понимает, что делает, в разы дольше меня работает и старше по званию. А я понятия не имею, на чём сконцентрироваться, но не доверяю почему-то совершенно этой тётеньке. Не стал бы душу перед ней раскрывать, будь даже простым и банальным преступником. А будь я гениальный психопат,  манипулятор и серийный убийца?
- Боже, идиотская газировка. Сжимаю руки в кулаки мимолётно, демонстрирую легкую степень напряжённости. А сразу после - чувство легкого стыда, обращаясь к хозяйке дома. - Миссис  Броунин, очень неудобно, я понимаю, что это непрофессионально, но, не подскажете, где у вас тут....ну.... Вижу прекрасно, что внимание её всё равно почему-то на сержанте Войте сконцентрировано, по непонятной совершенно для меня причине, но это как раз отлично. Понятия не имею, что собираюсь искать, но дом очень много может сказать про его хозяина. И это даже хорошо, что коп из Чикаго занимает почему-то  весь интерес сейчас, хоть знакомы они могли бы быть вряд ли. Впрочем, не знаю. Не так давно присоединился к спецкорпусу, а капитан Бенсон говорит, что они с сержантом Войтом более, чем давние знакомые. А ей не доверять не вижу ни одного повода.
Не собираюсь в туалет и не отправился бы на допрос к важному свидетелю думая только о собственном мочевом пузыре, так что, просто получил хотя бы малейший повод осмотреться, сержант Войт пока проводит допрос. Может быть и не даст мне это ничего, и психолог двух серийных маньяков, что на её занятиях сидели вместе и проговаривали собственные проблемы, не знает ничего. И болеет уже  какой день, и не рвётся в департамент управления наказаниями, чтобы сообщить всё, что знает о том, чем Йейтс и Рудник делились. Потому что болеет.
Многие верят во врачебную тайну или психолога, я не знаю, но для меня это бред. Любой нормальный врач, душевный или физический, предпочтёт спасти людей, а не молчать. Тем более, речь когда идёт о пенитенциарной системе. Все находятся там потому что установлены как опасные. Не может быть, мне кажется, никакой тайны. Особенно, когда два серийных убийцы на свободе и держатся за ручки.
Прохожу мимо кухни в сторону туалета, на который указали и вижу сложенные друг на друга формы для запеканки, на столешнице. Ничего, вроде бы. Но кому, к чёрту, может понадобиться столько одинаковых форм для запеканок? Они же не одноразовые.

...За окном серость и дождь, картинка размыта, едва ли различима из-за текущей по стеклу воды. Где-то там мелькают проблески светофоров и уличных фонарей. Из приоткрытого окна тянет влажным свозняком и прелой листвой.
Однообразная картина последних дней. Сентябрь как-то уж больно шустро вошёл в роль стереотипной унылой осени.
Впрочем, не имеет значения, что там за окном, на улицей, если осень закралась в самую душу, растворилась в крови.
Разумеется, из-за внезапного ухода Кота Нуара переживали все: хоть обычные гражданские, хоть герои так называемые [горстка подростков, которым на плечи возложили/предложили ответственность иногда непомерную, но они привыкли, им нравится чувствовать себя полезными и нужными: ведь многие из нас боятся просто жить, без этого чувства нужности не видят смысла жить, даже если смертельно устают].
Но особенно тяжело его уход переживает Ледибаг. Маринетт. Которая злится, отчаивается, упрямится, делает вид, что всё в порядке, просит ни о чем не спрашивать, осекает всяческие разговоры об этом. Холодно смотрит в лица журналистам и в их камеры, вспышки которых слепят её, но она продолжает натянуто вежливо улыбаться. Хотя уголок её губ нервно дёргается, словно она готова в следующий миг укусить приставучих кошек, которые лежут не в свое дело сверх меры и надоедают глупыми вопросами. Если б она знала, она бы может и рассказала... а может и нет, зависит от обстоятельств.
Но... Маринетт явно выходит все больше из-под контроля. Она словно ни о чем больше не может и не особо хочет думать.
Зои понимает её усталость, огорчение, шок из-за его ухода, понимает её вспышки гнева. И просто старается ее осторожно успокаивать, усмирять. Мари... ну, она разная. Может быть заботливой мягкой сестрой или ласковой мамочкой для своих друзей, но порой она как самая строгая и жёсткая мать. Все коротко и по делу и лучше не спорить. По жопе получишь и в угол поставят. И не факт, что образно. И не факт, что только в костюме красном в чёрное пятнышко.
Зои может бесконечно восхищаться её боевым духом, вдохновлённостью, смелостью. Может бесконечно сопереживать и успокаивать, когда Дюпен-Чен начинает стремительно закипать... но какой с этого толк, если на самом деле её, Зои, "может" - на деле значит "не может ничем помочь нихуя"? С Альей, умеющий охлаждать пыл, Маринетт поссорилась, а Буржуа в отличие от своей сестры и матери,  слишком пассивная и мягкотелая. У нее нет сил и почему-то особого желания бороться с любимой девушкой. Зои просто не знает, что ей делать, что говорить. Ей кажется, Мари не слушает и не слышит. Мари не видит ее. Она лишь хочет, чтоб Кот Нуар вернулся, чтоб он снова был её лучшим партнёром в этой герой кой игре. Ей кажется, Маринетт раздражают её помощники, мешаются, под ногами путаются.
У Зои слишком мало сил. Было.
И их совсем не осталось, когда телефон запищал сообщением от Альи: "включи телевизор срочно!". А по телевизору она - Ледибагнуар или как еще назвать. Самоуверенно заявляет, что она сможет удержать в узде две такие огромные силы. Только она.
Зои протяжно шумно вздыхает, оглядывает тёмную комнату. Вечереет, и так весь день пасмурно, а она так и не включила свет.
Нет. Это всё иллюзия счастливой жизни и романтических отношений.
Маринетт/Ледибаг не нужен никто, кроме её Кота.
Это даже не обида или ревность. Это просто факт. Он исключительный. А Зои - нет. Впрочем, ничего нового, Зои привыкла к этому факту. Мама это знание вкладывала в их с Хлоей головы чуть ли не с утробы.
Зои недостойна быть рядом, она не Кот Нуар.
Она устало вздыхает, собирает вещи и уходит молча. Без криков, скандалов.
Без записок.

...Ее дневная дремота оказалась недолгой и пустой. Как ни странно, кошмаров из-за непростого разговора с сестрой не последовало. Зои была готова к разным поворотам. Не сказать, что сестру и мать она знала в идеале... но это... это сложно объяснить. Наверно, она просто верила в Хлою как в отдельную от Одри личность, просто нужно время, чтоб Хлоя реально отделилась, и Зои готова была ей это время дать и ждать, не бросаясь нелепыми обвинениями и обидами.
Просто сестре тоже нелегко, и это видно.
В ней боль, и не такая уж сильно затаенная, проблема в том, что люди, Хлою окружающие, эту боль видеть и замечать не хотят. Они привыкают наивно думать, что если кто-то в роскоши живет, то трудный характер - следствие одной лишь избалованности. Но все намного сложнее. И пусть мало кто поверит Зои, сочтут милой наивной малышкой, которая сестру просто пытается оправдать, Зои плевать, за кого ее будут держать саму. Она просто не позволит говорить про нее гадости. Она не маленькая и не глупая. Она Хлою не идеализирует, но верит в нее. Верит в ее многогранность, которую большинство не видит.
Но это их проблемы.
Поэтому пусть младшая Буржуа и вспылила немного - ну с кем не бывает, правда? - она не обижается на сестру и не боится ее. И кошмары ей не снятся из-за такой мелочи, какой бы Зои ни бывала нервной и мнительной.
Так или иначе, дремота сползла медленно и постепенно, расщеплеямая ярким солнечным светом, проходящим сквозь большое окно. Этот свет щекотал ее веснушчатое лицо и заставлял морщиться и жмуриться, словно ленивую кошку. Однако чаще часах пятнадцать:двадцать, еще, можно сказать, середина дня. Девушка потерла лицо и осмотрелась вокруг. Дверь закрыта? Зои поднялась с постели, подошла к двери и прикрыла ее, выглянула в коридор. Никого. Дверь не была закрыта на замок, значит, кто-то просто так позаботился о том, чтоб никто не разбудил девчонку. Она рассеянно улыбнулась, будучи почти уверена, что это папа или сестра, потому что матери такие жесты не присущи. Она б скорее разбудила, пришла бы с каким-то скандалом и новостями моды, критикой одежды младшей дочери, а потом ушла бы, оставив дверь раскрытой нараспашку. В крайнем случае, дверь мог прикрыть дворецкий Жан, который всегда дружелюбно и далеко как-то по-родственному относился к дочерям своих господ.
Зои снова прикрыла дверь, после чего отправилась в ванную, принять быстрый душ. Затем на скорую руку высушила волосы феном, собрала резинкой в хвост и переоделась, а затем, взяв рюкзак с небольшим количеством самых нужных вещей и закрыв комнату на ключ, вышла в коридор и позвонила папе, сказав, что хочет сходить погулять. Ей едва удалось отговорить посылать с ней сопровождение и от лимузина отказалась. Ей не хотелось поездок, ей хотелось размять ноги.
Довольно вскоре ей захотелось есть, что она поняла по журчанию желудка, которое прозвучало слишком громко. На нее даже оглянулась женщина средних лет, заставляя смущённо покраснеть и отвернуться. На счастье, через дорогу виделась витрина пекарни. Выглядела она весьма эстетично, так что Буржуа просияла, дождалась, пока светофор даст ей зелёный свет и направилась к вожделенному заведению, вошла, звякнув колокольчиком, и поглядела вокруг. И чуть не села на месте от густых сладких и не только ароматов, едва успев сглотнуть слюну. Похоже, она была ещё более голодная, чем ей казалось ранее. Что выбрать?
За кассой сидела приятная женщина среднего возраста, кажется, несколько азиатской внешности. Глаза ее смотрели доброжелательно, она лишь произнесла спокойно и не стала торопить. Да и Зои пока была единственной посетительницей, так что и спешить вроде как некуда.
- Здравствуйте, мадемуазель, - вежливо поздоровалась женщина.
- Здравствуйте, мадам, - несколько робко ответила девушка.
Тут колокольчик зазвенел снова, а дверь открылась, и в нее несколько неловко попыталась протиснуться девушка с небольшим ящиком яблок. Одно из них выпало на пол, прямо под ноги нововошедшей, заставляя ее покатиться и практически упасть, но Зои наконец соориентировалась и перестала тупо смотреть на происходящее, придержав девушку за запястье и локоть:
- Хэлооу! - от неожиданности она даже заговорила по-английски, потому что слишком давно не была в Париже. - Осторожнее! Ты не ушиблась? Извини, надо было мне открыть и подержать дверь, чтоб ты могла войти, но я сегодня не очень хорошо соображаю после перелёта, - снова французский, но всё еше не очень уверенный. Смущённо, даже немного виновато, Зои отвела взгляд.

Понятия не имею, как разговор этот начать лучше, вряд ли есть действительно подходящие слова, что ситуацию смогут сгладить в самом начале. Зато уверен, что разобраться с этим нам всё-таки придётся. И лучше сегодня именно, пока всё не обострилось само по себе, как бывает обычно, не стало известно откуда-нибудь не от нас, как случалось уже.
Я понимаю прекрасно, что и в первый раз, как только случилось всё, должны были с Эррерой тем поделиться, как с частью моего прошлого и лучшей подругой Майи, потому что так действительно было бы правильно. Но дни шли, мы с Бишоп отвлекались друг на друга и постоянно откладывали не самый простой разговор, в котором расписаться бы пришлось, чем занимаемся за спиной Энди. Даже если это она со мной порвала и вроде бы, я никакой моральной ответственности нести не должен был за всё то, чем занимался в свободное время. Как и Майя, вроде бы, обязана не была отчитываться за то, с кем кувыркается, когда есть такое желание.
Но мы правда усложнили всё в тот раз, ничего не сказав, заставив Энди всё узнать случайно, словно намеренно действовали за её спиной, а потому, в этот раз исключительно правильно всё сделать решили. Теперь особенно, когда всё за последние пол года не стало проще, между нами троими. И всей остальной частью, если говорить о капитанстве Майи, с того самого момента, как она приняла его. Бросила меня, только бы перед шефом обвинить в излишних чувствах, а значит - недопустимой слабости. Приняла место, обещанное её подруге с самого детства, даже если было в этом звучании нечто неправильное. Всю команду против себя настроила, демонстрируя не столько властность, сколько способность унизить скорее, в свете всех её действий.
Даже если едва - едва начала признавать собственные ошибки, спустя столько времени, оставшись наконец в одиночестве. Может быть не был в её глазах никогда лучшим парнем на планете, но и вспомнить не так уж многих можно было бы, кто действительно к ней относился серьёзно. Может быть Энди и была конкуренткой на пути к собственным целям, но всё же, лучшей подругой, как ни крути. А вся остальная часть была нашей семьёй, без исключения. Нельзя было поступать так грубо с каждым из нас.
И если то, что она говорит мне сейчас о чувстве собственной вины перед нами всеми - правда, то тогда это действительно хорошо. Потому что иначе, вне зависимости от чувств моих к ней, мы вряд ли смогли бы хоть что-нибудь исправить. Я понимаю, что к ней испытываю, с тех времён ещё, что она назвала "не отношениями" и несмотря на её поступок не переставал, понимая всю глупость собственного подхода.
Вот только, влечения моего недостаточно было для того, чтобы всё исправилось. И уж точно, не собирался стороны выбирать, кого собираюсь поддерживать в этом противостоянии, что в нашей части сложилось. Энди или Майя, Майя или все остальные, достаточно злые на неё для того, чтобы подзабыть немного, что когда-то они были друзьями. Вряд ли мог от Бишоп отвернуться, раз уж снова встречались и теперь уже с полным её признанием, что так оно и есть. Но и сказать, что Хьюз и Миллер неправы в реакциях своих на её тиранию, тоже вряд ли было бы честно.
Так что, когда она решила, что вместе нам быть всё-таки лучше, чем нет, условия мои озвучены были не только касаемо нас двоих, но и всего остального. Эррера была со мной рядом во все моменты жизни, вне зависимости от того, что в них происходило, с ней же я жил столько времени в последнее время, когда Майя по нам обоим прошлась в ботинках своих и даже не подумала извиниться. Мы несколько раз возвращались к прошлому, сразу договорившись, что для обоих это не будет ничего значить, много говорили о себе и нашей части, о прошлом и будущем, о чём мечтаем. И отношения наши, мне кажется, лучше стали в последнее время, чем когда официально встречались, пусть даже, скрывали всё это от нашей части. Тогда был секс и эмоции, теперь - доверие. Второй раз, на ту же тему, мне определённо предавать его не хотелось.
Что сделал бы обязательно, застань она нас снова где-нибудь в части. К тому же, что съехать от неё собираюсь тоже вряд ли будет сложно не заметить, даже если не сразу из собственной комнаты заберу все свои вещи. Я понимаю, Майя о чём беспокоится, если речь идёт о нас с Энди, вместе с нашим прошлым и недавним ещё настоящим, скрывать которое даже не стал, ревность - не то чувство, игнорировать которое легко, когда оно всё-таки возникло. И если она шаги определённые делает для того, чтобы всё у нас с ней по-настоящему было, то и мне идти ей навстречу придётся, как ни крути. Я не могу с бывшей жить, изредка к ней сбегая, как к любовнице, с которой собственного будущего не вижу. Мы правда в этот раз решили сделать всё нормально, ради друг друга.
Так что, разговор с Эррерой вряд ли откладывать нужно, оттягивая не самый простой момент. Она слишком зла на Майю пока для того, чтобы помнить про дружбу их, а я не хочу меж двух огней оказаться, не имея понятия, какой начать тушить первым.
И мне важно, чтобы обстановка в части нормализовалась наконец, из враждебной превращаясь в ту, которой была раньше. Мы - семья, вне зависимости от того, какие ошибки совершили и кем друг другу приходимся в частности. Стоило бы давно уже решить это. К тому же, мы втроём - руководители наших ребят, нельзя их заставлять разрываться и не понимать, кого слушаться, в конечном итоге. Может быть Бишоп капитан и приказы её не должны обсуждаться, но мы же все понимаем, как это работает.
Пять минут до прихода Майи, если будет пунктуальной и пора уже завести этот разговор, судя по всему, Эрреру предупредив, кто станет нашей гостьей сегодня. Заранее не стал специально, чтобы не успела из дома сбежать, под любым предлогом надуманным, только бы не вести диалог с той. Он у них не сказать, что в последнее время выстраивался хорошо. Любая фраза и конфликт разгорается в полную силу, вовлекая всех в эту бурю, в которой устоять на ногах вряд ли получится. Это всё действительно было пора уже прекратить. И если я - связующее их звено сейчас, то на меня теоретически и возложена эта ответственность.
- Я уже пиццу заказал. Много пиццы. И купил крепкий алкоголь, не парься на тему ужина. Рассматриваю Энди, что на кухне суетится, определяясь с тем, что готовить сегодня и в принципе, намеренно этой обязанности лишил её. Во-первых, не хотелось бы нагружать, пока нам троим есть, что выяснить. Во-вторых, хотелось бы вечеру придать хотя бы немного беззаботности. Ну и в-третьих, вряд ли нож в руках Эрреры - хорошая идея, пока я буду озвучивать, что съезжаю отсюда ради главного антагониста в её жизни сейчас.
Хотя, последнюю шутку вслух вряд ли озвучить придётся сегодня, в конечном итоге.
- Давай вечер проведём более-менее расслабленно, сегодня выходной, завтра тоже. И нам, помимо прочего, нужно серьёзно поговорить, ужин пока далеко не главная проблема. Подобные слова всегда как-то неловко вслух произносить. Хотя бы потому что ты знаешь, что простого диалога не выйдет. И тот, кто их слышит, скорее всего, тоже понимает это прекрасно.
Да и Андреа меня настолько хорошо знает, что вряд ли по оттенкам чувств догадаться не способна, когда действительно хочу сказать что-то важное. Мы ближе, чем это просто можно было бы определить как "бывшие, которые пару раз возвращались к прошлому". Секс можно обезличить, превратить в нечто несущественное, но доверие - нет. То, что сложилось между нами за последние годы, что находимся рядом. Я всегда был с ней рядом, в самые тяжёлые моменты, что приходилось переживать. А она - со мной. Трудно было игнорировать это в угоду другим своим чувствам, какими бы они не были.
- Слушай, у нас сегодня гостья будет, придёт через несколько минут и понимаю, что можешь разозлиться сейчас на то, что её пригласил, но так было нужно. Складываю руки на груди,  Энди разглядывая, до которой вряд ли не доходит сейчас, кто именно это будет. Про Вик так и сказал бы, что она к нам завернёт, как зачастую бывало, с того момента, как съехались. Про кого-то другого тоже и не темнил бы до последнего, просто чтобы Эррера не могла хоть как-нибудь изменить этот факт и сбежать из дома, в нежелании с Бишоп общаться. Ей не трудно это в части делать было, когда та пыталась разговор завести, но в пределах стен собственной квартиры её присутствие игнорировать труднее будет.
И я понимаю прекрасно все её чувства по отношению к Майе, по мне та тоже не меньше проехалась, если в целом. Я опытнее был лейтенантом, чем они с Эррерой вместе взятые, а она обвинила меня в слабости, прямо перед шефом. Я тоже думал, что мы - одна семья, а она бросила меня, даже не признав, что между нами вообще отношения были. И я тоже злился, на всё то, что она делала, в качестве капитана, даже если отмалчиваться предпочитал, в отличии от Хьюз, по привычке своих чувств не скрывающей.
Но никто из нас изменить не мог того, что она всё это сделала. Только отношение к этому и к ней самой. Если у  неё достаточно сил будет для того, чтобы попросить прощения за это всё. По крайней мере, как сделать она мне обещала.
Мои личные чувства к ней принципиального значения не имели, если бы всё остальное не изменилось. И если она в своих ко мне расписалась, то как минимум, доказать это была должна. Что стала другой и будет поступать иначе. Что мне можно ей доверять вновь. Скрывать всё то, что испытывал, было бессмысленно, в свете того, с какой лёгкостью она вновь смогла вернуть всё между нами. Я даже не смог нормального сопротивления этой идее оказать, даже понимая всю бредовость момента. Но начинать хоть что-нибудь, второй уже раз, всё равно на своих условиях собирался.
И мне нужно, чтобы Энди не злилась на нас обоих за то, что снова начали делать с Бишоп. Я был свободен, когда мы сошлись с Майей и был свободен, когда с Эррерой занялись ничем не обязывающим сексом, после того, как съехались. Сразу договорились, что это просто способ провести время приятно и не думать о проблемах, что нас окружают. И даже ревновать друг друга, как таковые, давно уже способны не были, мне кажется, в свете всего. Мне правда импонировала идея её вместе с Салли, раз уж чувства возникли, несмотря на все их проблемы. И Энди, мне кажется, никак не реагировала на то, что я несколько ночей не был дома, после нашей с ней посиделки в том баре, откуда ушёл чуть раньше неё, сказав о том, что с девушкой буду. Вряд ли два и два не сложила, между вечером тем и отсутствием моим в нашей квартире. Но я мог сказать ей  о том, что с "кем-то" и не сразу решился про то, что с Бишоп, пока всю ситуацию с ней не выяснили. Сразу определил той, что никакого больше тайного секса и упрощения до "без обязательств". И лишь только после этого решил с Эррерой поговорить, когда всё стало чуть более-менее определённо. Потому что Майя сейчас враг всей нашей части и Энди лично. Вряд ли это было таким уж простым моментом, не требующим серьёзного разговора.
К тому же, подставлял ту немного всё-таки в том, что всё же съеду в ближайшее время. Не мог сказать ей это за столом и при всех, во время обеда в нашей части.  "Эй, Энди, я понимаю, что ты чувствуешь себя преданной Майей и вы вроде враги, но мы вновь с той встречаемся, и я сваливаю. Передай пожалуйста перец." Всё, что мог Бишоп гарантировать, так это отсутствие любых чувственных моментов между мной и Эррерой. Но не свой побег у той за спиной, без всяких лишних объяснений. Потому что я, несмотря на все свои чувства к Майе, не выбирал её сторону в этом конфликте, всё ещё считая неправой. А просто хотел наконец всё сделать правильно и позволить ситуации в части устаканиться. Мы должны были вновь стать одной командой, так больше нельзя продолжать было.
И если то, что я уезжаю и  мои отношения с  Бишоп могут Андреа показаться проблемой, то это лучше сегодня решить было, не откладывая обсуждения до тех пор, пока они будут лишены уже всякого смысла. Обиды могут лишь хуже становиться со временем, оно в этом ни черта не помогает. Лучше их на корню зарубить.
- Я понимаю, что ты с ней даже разговаривать не хочешь, но поверь, так всё-таки надо. Нам обоим нужно с тобой пару вещей обсудить. Вижу прекрасно, как Эррера напрягается. Вряд ли не догадывается, что диалог об их конфликте вести всё-таки придётся. И то, сколько раз они сцеплялись друг с другом, прямо на глазах у всех, вряд ли хорошим показателем было того, насколько она готова уже идти на контакт. Я понимаю глубину её обиды и чувство предательства, сильно задевшее. Это было непросто. Но с этим всё равно же не жить было ещё как минимум десятилетие.
К тому же, Бишоп  обещала мне, что не будет отстаивать собственную правду больше и это "шеф выбрал меня". И к чёрту гордость, как ни крути. Её поступки привели к ситуации, что на станции царила сейчас. И вряд  ли хоть кто-нибудь не понимал, что продолжать так нельзя. Роберт вовсе слепым не был, в качестве нашего шефа. И если капитан не может подчинённых собрать воедино, а лейтенанты - его же враги, то это очень плохой знак для части. А ещё - проблема, которую ему придётся решать, так или иначе. Чего бы нам всем троим, как мне кажется, не особо хотелось. Решения руководства зачастую радикальны и к одному сводятся - прислать кого-то чужого, кому плевать будет на что-то личное.
- Так что, пицца, алкоголь и решим сегодня все существующие проблемы. Мне есть, что сказать тебе, но сделаю это уже в присутствии Майи, будет честно, если она при этом будет присутствовать. И ей есть, что сказать тебе, а я просто прошу хотя бы выслушать её для начала. Плечами только пожимаю, сокращая расстояние между собой и Энди, зная прекрасно, насколько может сейчас на меня злиться. Потому что не спросил её, нужен ли ей этот вечер. Даже если точно знал, что да. У нас с Эррерой тоже немало сложностей было в своё время, как ни крути. Но их можно в прошлом оставлять, ради чего-то действительно важного, было бы только желание. А они не могут просто перестать быть лучшими подругами, спустя пять лет, из-за того, что в какой-то момент всё пошло не так.
- Только не злись, ладно? Все мы обсуждать ничего не любили, проглатывая собственную злость и делая вид, что всё абсолютно нормально. До того момента ровно, когда она не проявлялась в самый неподходящий момент и всё становилось действительно хуже. Гораздо хуже того, что могло бы быть, если бы мы только научились говорить друг с другом и приносить извинения. Это не так сложно делать, судя по всему, раз уж даже у непримиримой Бишоп со мной получилось. С Энди ей должно быть даже проще. Мне с Эррерой из-за того, что её оставляю, хоть сам предложил вместе жить - тоже. Мы поддержали друг друга в сложный период, но оба не могли застрять только в этом.
Приобнимаю чуть Энди, чувствуя прекрасно её напряжение, давая понять, что всё хорошо, если в целом. Между мной и ней нет проблем, как таковых, мы их не создали. Только обстоятельства вокруг. И я не для того, чтобы вечер ей испортить, пригласил сюда Бишоп, никогда не страдал припадками вредности.
Просто знал, что прав, стараясь подать информацию о нас с Майей ей правильно, а не так, словно это не значило ничего для меня. Просто сложные вечера тоже нужны порой для того, чтобы последующие дни стали лучше.