Речь прокурора гремела над разноряженной толпой. Джонни не особо вслушивался в слова и не понимал реакцию публики. Заинтересованность? Или сдержанное презрение, как у того долговязого типа, что стоял рядом с прокурором, снисходительно улыбаясь. Джонни вообще плохо понимал чужие эмоции, если они не были ярко выражены. Вот стукнул бы прокурор ботинком по трибуне, пострелял бы из автомата в потолок или например вскинул вверх руку… (разумеется, чтобы показать направление, а вы что подумали?). Тогда Джонни смог бы заценить перфоманс. А так на его вкус в речи было слишком уж много воды, но не хватало бензина. Но что бывший пациент Аркхема понимает в политике?
Огонька всегда можно добавить. Джонни и парни были уже готовы начать фаейршоу… Почти. Мужчина вдруг судорожно согнулся и ухватился за край занавеса. В клетке рёбер зашевелилась испуганная птица, метнулась из стороны в сторону, ударилась в прутья. Что это? В цветном калейдоскопе сознания нашёлся ответ - страх, Джонни. Тебя так долго считали ненормальным, должно быть приятно испытывать обычные человеческие эмоции? Тебе предстоит опасное дело, а ты боишься, как школьник перед публичным выступлением.

Замри

- …и я – Харви Дент, Ваш окружной прокурор, Ваш друг и единомышленник, сделаю всё возможное, для достижения столь Великой идеи! Великой цели! - голос молодого политика врезался в мозг, возвращая Джонни к реальности. В одну из них.
Мужчина усмехнулся под маской, ощущая, как страх превращается в адреналин. В мозгу что-то щёлкнуло, словно Джонни переключил радиоволну, настраиваясь на нужное состояние.

Беги

- Начинаем шоу! - Кинул Джонни в гарнитуру и двинулся вперёд. Ноги слушались плохо, походка получалась кривоватой, как у помятого бумажного солдатика.

- Джек Райдер, GCTV! Господин прокурор, это заявление на выдвижение? Как вы собираетесь финансировать вашу компанию? - Брюнет в очках с бейджиком «PRESS» резко вышел вперёд. Вслед за ним стаей чаек двинулись и остальные журналисты из толпы, сбиваясь в кучу у сцены и наперебой выкрикивая вопросы.
- Господа, позвольте… - Валентайн попытался было что-то возразить, но его голос потонул в общем хоре. Бесполезно - общее внимание было приковано к прокурору. Почти никто не заметил, как из-за кулис вышли четыре человека в белых комбинезонах. Маски японских демонов, реквизит для файершоу в руках.
Кажется от прокурора не ждали такой длинной речи и вся программа пошла не по плану. Распорядитель вечера уже усиленно махала руками, приказывая группе остановиться, но вдруг грянула музыка. Хор «Оды к радости» рванулся из всех колонок, ударил по перепонкам и многократно отразился под сводами ратуши.

Радость грозды наливает,
Радость кубки пламенит,
Сердце дикого смягчает,
Грудь отчаянья живит!

На всех экранах и проекторах вспыхнула надпись «Hotshots». Пожарные щиты на дверях и окнах рухнули вниз, точно лезвия гильотин. Темнота зала скрыла движение, а музыка заглушила лязг. Да и всё внимание публики всё равно было приковано к сцене… Только распорядитель что-то отчаянно кричала в рацию, но через миг её сбили коротким ударом посоха в живот.
Группа на ходу побросала реквизит, выхватывая скрытое оружие. Публика приветствовала «артистов» аплодисментами, не осознавая происходящее. Джонни улыбнулся под маской, вытаскивая револьвер из шара. Ты, кажется, искал цель, а разве это не она, мой друг? Можно стать главарём банды, можно делать деньги на всякой мелочи, но разве это жизнь? Всё обретает смысл только, когда есть публика. Красота она в глазах кричащего.

В искрах к небу брызжет пена,
Сердце чувствует полней;
Други, братья — на колена!

Первым под руку попался прокурор. Кажется, он начал оборачиваться, когда громила в белом костюме пнул его под колено, вынуждая опуститься на пол. Крепкая ладонь обхватила плечо, пальцы надавили на шею, а в затылок вдруг ткнулся холодный ствол пистолета.
Полицейские по периметру также взялись за оружие, но почему-то направили его на людей в зале… Неясно, что там было в плане Гордона, но план мнимого третьего отдела сработал как надо: каждый стрелок мог контролировать толпу и свой сектор, не выпуская людей. Да и публика сама сконцентрировалась у сцены перед речью, облегчая задачу.

Бей

А тем временем Валентайн вдруг сообразил, что происходит. Политик развернулся и хотел было уже сигануть в оркестровую яму, когда его с неожиданной силой схватила костлявая ладонь Джонни.
- Не прыгай, друг! - Протянул мужчина, совершенно не заботясь слышит ли его Валентайн. - Тебе есть ради чего жить!
Сэм вдруг проявил недюжинную храбрость и ударил своего преследователя с разворота. Джонни вскинул вверх локоть, блокируя удар, и подло пихнул противника коленом в пах. Больше Валентайн не сопротивлялся: медленно осел на сцену, сжимая промежность. Из глаз на дорогой фрак брызнули слёзы.
Джонни хрипло выплюнул в воздух: «моя очередь!», перехватил револьвер за ствол и ударил Валентайна прямо в переносицу. Кровь брызнула на белый комбинезон. В диком запале Джонни продолжал бить политика по лицу, словно пытаясь вогнать револьвер ему в череп. Рукоять с тонкой ниткой слюны и крови поднималась и опускалась, пока в музыке не грянул последний ударный аккорд. Джонни выхватил у Валентайна микрофон с гарнитурой и отпихнул от себя почти бездыханное тело…
- Раз раз… Проверка связи! - Скрипучий голос смешался с перегрузом в колонках и резанул по ушам. Джонни сам поморщился под маской и отвёл микрофон подальше от прорези.
Харви по прежнему держали на мушке, а вот двое других участников «ансамбля» уже направили стволы пистолет-пулемётов на толпу. Стало очень-очень тихо. Люди в зале оцепенели, зачарованно смотря на сцену. Только Валентайн глухо всхлипывал на полу, пытаясь выплюнуть комки десен с зубами и кровью.
Джонни вальяжно вышел на авансцену. Его шаги в тишине звучали, как барабанная дробь. Кровь капала с рукояти револьвера, вычерчивая сцену алой линией. Свет прожектора осветил долговязую фигуру: тонкие ноги, непропорционально длинные руки. Белый комбинезон висел мешком только подчёркивая болезненную худобу.
- Прошу прощения, дамы и господа - главарь поднял руку и попытался оттереть кровь от белой ткани на груди. - Я всегда краснею на публичных выступлениях. Кстати... это захват заложников, если кто-то ещё не понял -  Голос Джонни чуть дрожал и хрипел от сбитого дыхания, как старая пластинка в патефоне. Мужчина сделал небольшую паузу, чтобы люди окончательно осознали ситуацию. 
- Не стесняйтесь, осмотритесь - Джонни широким жестом обвёл зал - Выходы заблокированы, а джентльмены по углам наставили на вас оружие. Мы набирали в команду только людей с болезнью Паркинсона - сами понимаете, инклюзивность - поэтому эти ребята очень нервные и никогда не попадают в цель. Если хоть один из вас дёрнется - эти профессионалы положат всю толпу. Ещё раз повторяю. Дёрнется один - сдохнут все!
]Последнюю фразу Джонни крикнул хриплым рыком и судорожно ткнул пальцам в толпу. Его рука, кажется, жила отдельной жизнью, каждое слово и фраза сопровождалась угловатым жестом, пальцы хаотично плясали в воздухе, сжимались и разжимались, словно ища некую особую точку у любовницы. Похоже, не особенно то и успешно - типичная мужская проблема.
- Прошу прощения за грубость… - продолжил Джонни, вытирая кровь с рукояти револьвера. - Наш прокурор - кивок в сторону Дента - тут произнёс речь. Что ж, я быстренько прочту кое-что и закончим с официальной частью… - главарь вытащил из-за пояса планшет с бумагой - А вы снимайте, снимайте… - ствол револьвера ткнулся в сторону Райдера. Дрожащей рукой тот поднял телефон.
- Гхм.. - Джонни прочистил горло, два раза кашлянул в кулак и начал декламировать с листа.
- «Жители Готэма! Мы - группа Талион, обращаемся к вам, а не к этим ряженым клоунам. Не к элите, пирующей на вашей крови, а тем, кто страдает, боится и чувствует несправедливость. К тем, кто ютится в трущобах, умирает от голода, к тем, кто каждый день теряет любимых и друзей в кровавой уличной войне. Они отобрали у вас всё. Но посмотрите на них - они не неуязвимы, они не боги, это просто кучка мошенников в дорогих костюмах...»
- «...не бойтесь, жители Готэма. Боритесь вместе с нами! Они объявят нас террористами. Пускай. Не им нас судить. Мы покажем, что эти ублюдки обворовывают, убивают и отравляют вас в течении многих лет.  Мы покажем, что настоящие террористы и преступники не мы, а воротилы с Уайлдер-Стрит. Вас жители Готэма взяли в заложники и мы будем бороться за вашу свободу. Отплатим им той же монетой и осудим судий!» - последнее сказать громко и чётко, желательно сделать красивый жес… А, простите. Это уже мои заметки.
Джонни откинул планшет в сторону, схватил Валентайна за плечо и поднял на ноги. В свете прожектора кровь на его лице заблестела, словно глитер. Политик выглядел очень плохо: съехавший в сторону нос, раздробленные зубы, красно-синие пятна вместо глаз… Он превратился в какую-то карикатуру, в жутковатого клоуна.
На экранах тем временем появились фотографии. Красавец Сэм Валентайн весьма недвусмысленно трогал за чувствительные места девочек очень нежного возраста.
- Вот это новость… - скрипуче протянул Джонни и слегка присвистнул. - Сэмми то у нас любит захаживать в квартал Красных Фонарей. И предпочитает совсем молоденьких. Ох, вы же его чуть мэром города не выбрали! И после этого меня называют психом… - Валентайн попытался выдавить из разбитых губ, что-то похожее на «подделка», но Джонни ударом ноги поставил его на колени и засунул ему в рот ствол револьвера.
- Господин Дент. Вы же прокурор? Я хочу провести заседание. Ответчик временно не может ответить… - главарь надавил на рукоять, Валентайн захрипел. - Так что слово за вами - посмотрим, что вы готовы сделать во имя справедливости… Я начну считать до трёх. Скажите - «виновен» - и я вынесу мозги Сэмми. Скажете что-то другое или дёрнетесь - мои парни начнут стрелять по толпе. Досчитаю до конца - мои парни начнут стрелять по толпе. Мне без разницы, в любом случае будет весело… Итак. Один извращенец или десятки жизней? Решайте.
- Раз.
- Два.
- Два на ниточке…